Уезжал я из Волгограда в тяжёлые времена. За короткий промежуток в городе произошло несколько взрывов, погибли люди. Боле правдоподобной представлялась версия о деятельности российских спецслужб, которые, культивируя миф о врагах России, давали возможность управляющей элите закрутить в стране гайки. О моём состоянии в это время следующий рассказ-диалог.

Станция скоростного трамвая «Площадь Ленина» город Волгоград.

«Что это у вас?» - спрашивает один из дежуривших у эскалатора полицейских.

«Пакет», – отвечаю я.

«А что там?» - интересуется полицейский, я раскрываю пакет и полицейский копается в моих банных принадлежностях.

«Тут ничего нет» - произносит полицейский.

«Тут полный пакет!», - говорю я и вижу его недоумение.

«Ничего – это пустота!» - поясняю я.

«Полностью с Вами согласен!» - неожиданно соглашается мой собеседник.

10 января 2014 г. Волгоград

В доме родителей многое напоминает о моих предках, впрочем, не только дом, но и те ритуалы, которые я наблюдаю ежедневно. Одновременный приход к нам в хату более десятка девушек со звездой на шесте и их колядочная песня, побудили мою маму вспомнить рассказ о моей прабабушке.

Колядовать в Украине ходят на старый новый год. Моя прабабушка Евдокия Никитина Биленко в конце 50-ых годов XX века собирала к этому событию советские рубли (бумажные листки-лопухи). В день колядования они выкладывались стопкой и выдавались по одному каждому колядующему, а всё, что оставалось, отдавалось маленькой внучке – Ларисе, моей маме.

13 января 2014 г. Никополь

В эти зимние каникулы я готовился к предстоящему новому для меня курсу «Юридическая риторика» и конечно, не обошлось без размышлений о современном образовании.

Всё началось с тезиса моего папы о том, что сегодня способные ребята не могут получить образование. В ходе достаточно бурной полемики мы выделили в образовании две ценности: диплом (как документ, предоставляющий его владельцу определённые возможности) и «собственно образование», как совокупность знаний, умений и навыков.

Оказалось, что «собственно образование» может сегодня получить каждый. Приходишь в понравившийся тебе вуз, подходишь к расписанию интересующего тебя факультета и идёшь на заинтересовавшую тебя лекцию или семинар. Никто же не выгонит! Это в царской России вольные слушатели должны были заплатить за лекцию. А возможности всемирной сети! Там можно подобрать видео лекций и тренингов на любой вкус. Вот по собственной образовательной траектории и получай, какое угодно образование.

Корочка, диплом о высшем образовании, так же сегодня не проблема, от банальной покупки до более интересного варианта. Приходишь, например, к адвокату, берёшься за самый неквалифицированный труд: составление юридических документов, первичное общение с клиентами и т.п. Набираешься опыта, демонстрируешь свою ценность работодателю – да сто лет последнему до отсутствия у тебя корочки, ему ты важен как профессионал. Если ты ему окажешься нужен, он сам выделит средства на покупку тебе диплома.

Есть только одна трудность. Если в «корочковых вузах» - а это все вузы России, на лекции и семинары «загоняют», то, значит, и образование найти там трудно – а то бы все студенты ринулись. Но и эта трудность преодолима. Поищите, поспрашивайте – обязательно найдёте того, кого стоит послушать.

15 января 2014 г. Никополь

После волгоградской овсяной каши на воде с мёдом, мамин завтрак приучил меня радоваться каждому новому утру.

Сегодня мама по моей убедительной просьбе уменьшила мне порцию на завтрак. Я съел всего лишь: глубокую тарелку овсяной каши на молоке, тарелку мясного салата, пол куска сыра-косички, да выпил капучино со сладкой булочкой под маслом. Да чуть-чуть погрыз сухофруктов – не пить же пустой чай под утреннюю беседу.

Что в это время ел мой папа. Две тарелки наваристого, прозрачного как слеза супа, полтарелки холодца, в который он покрошил три свиных котлетки. Не говоря уже о той «мелочи», что лежала на столе, которая для меня стала уже такой привычной, что даже не запоминается.

16 января 2014 г. Никополь

После «спокойного» Волгограда с его многочисленными уличными патрулями, отсутствие в Никополе подобных элементов городского пейзажа то ли настораживало, то ли успокаивало.

Уже пять дней не вижу полицейских! Нет их патрулей на улицах, нет их на входе в магазины и супермаркеты. Нет их даже на почте, а ведь ещё неделю назад меня сильно напугала женщина-полицейский, которая каким-то чудом втиснулась между посылками и наблюдала оттуда за посетителями.

Мои глаза постоянно ищут эти серые фигуры, и не находят. Я обнаглел на столько, что оставляю дома паспорт. Что происходит? Может быть, я вернулся в лихие девяностые, когда обывателей ещё не взрывали в многоэтажках, самолётах, поездах, автобусах, троллейбусах, аэро и железнодорожных вокзалах? Может быть потому, что это Украина? Или может быть потому, что на украинском языке суровое русское словосочетание «работники правоохранительных органов» смешно и совсем не страшно звучит – «правоохоронцi»?

16 января 2014 г. Никополь

У моего папы, по национальности молдаванина, кровь смешана с вином. Свою любовь к выращиванию винограда и выделыванию из него вина он несёт через всю свою жизнь. Где бы он ни оказался от Бессарабии – его родины, до сухих волгоградских степей, он возделывал виноград. И вот как он приобщает к этой страсти и меня, его сына.

Январским дождливым днём снимали с папой вино с осадка. Эта конечная процедура приготовления вина. На предыдущих стадиях вино отбурлило, успокоилось, а на самом донышке образовался светло-мутноватый осадок из винных дрожжей. Вино стало прозрачным, а на водном затворе, он препятствует проникновению воздуха к вину, перестали появляться пузырьки углекислого газа. Вино аккуратно, чтобы не потревожить осадок, сливают в другую ёмкость и относят в подвал на холод дозревать. Но в этот самый момент и получается самое первое молодое вино. Французы называют его Божоле.

В этой процедуре я выступал в качестве дегустатора и носильщика. Мне необходимо было оценить молодое вино из различных ёмкостей и дать рекомендации по их купажированию (смешиванию). Передо мной стояло три десятилитровых стеклянных бутыля с молодым вином. Я снял с первого водяной затвор и чайной ложной начерпал напиток в стеклянный бокал.

Вино из этой партии – купаж. В нём собран сок из двух сортов винограда «Лидия» и «Кудрик». Посмотрел вино на свет. Мне показалось, что я держу в руках огромную вишню и солнце проникает ко мне через её вишнёвую мякоть. Такой же цвет был и у этого вина – насыщенно вишнёвый.

Я аккуратно покачал вино в тюльпанообразном бокале и вдохнул сконцентрировавшийся в нём аромат вина. В ноздри мне ударил ярко выраженный цветочный запах. Запах огненно-сладкий. Это был запах винограда сорта «Лидия». Перед моим мысленным взором предстала прошлая весна и цветущая Лидия. Когда вдыхаешь запах цветков этого винограда – он такой ядрёный и сладкий, что аж дух захватывает. Как будто опрокинул в рот рюмку водки, она жжёт, а ты в растерянности: и проглотить страшно и выплюнуть нельзя.

Я осторожно вылил капельку напитка на кончик языка, и понял идею молодого вина. Это не выдержанное вино и не шампанское. Нет, оно обладает качествами и настоянного вина и шампанского. Шампанское молодое вино напоминает пузырьками. Но в молодом вине они такие мелкие, что рецепторы языка улавливают их на грани своей чувствительности, в отличие от пузырьков шампанского, которые десятком молоточков бьют по языку и рикошетят от него в нос. Но это и не выдержанное вино. Молодое вино растворяется во рту быстро, практически без послевкусия и пьющий в первые мгновения не понимает, то ли пил, то ли не пил?

Именно такое молодое вино в Украине называют дурным. Пьётся оно легко и непринуждённо, но человек от него быстро «дуреет». Я оставил на столе лишь небольшой графинчик украинского Божоле, а остальное отнёс в родовой подвал – настаиваться.

16 января 2014 г. Никополь

Вот уже более года как я занимаюсь закаливанием, принимаю по утрам контрастный душ и смело прыгаю в ледяной бассейн после парилки. И вот следующий эпизод этого ледяного пути.

Сразу после похорон, часам к двенадцати, я с родителями пошёл на речной пляж. Было достаточно тепло, около нуля, но на тёмно-зелёной траве ещё лежал утренний иней. Днепр был незалежный. На его водной глади не было видно ни одной льдинки. Ещё метров за триста до пляжа, на берегу, на фоне груд снятой только что с себя тёплой одежды, стали попадаться небольшие группки людей в плавках и купальниках.

У меня уже давно была мечта искупаться на крещение, но в городе миллионнике, в котором я живу, купаться в январе всё как-то не складывалось. И вот появилась редкая возможность осуществить своё намеренье. Городской пляж украинского городка Никополь представляет собой небольшую бухточку ограниченную гранитной косой. Метров в двадцати от берега стоял баркас со спасателями. Помимо функции обеспечения безопасности он служил ограничительным буйком для купающихся.

В этот час весь городской пляж был прямо таки усеян людьми, хотя основная церемония крещения была уже завершена. В этой громко гомонящей и тепло одетой толпе подобно изюминкам были видны вкрапления бледных голых тел. Эти изюминки были окружены заботой и участием их по-зимнему одетых собратьев.

Я неторопливо разделся, пытаясь проникнуться моментом, представляя, как более тысячи лет назад в этих водах крестили моих предков. От торжественности момента несколько отвлекала необходимость объяснить и показать папе как меня нужно снять на сотовый телефон. Впрочем, видимо я плохо объяснил и папа, как я понял впоследствии, старательно водил по берегу телефоном с выключенной камерой.

Неторопливо зашёл я в воду и побрёл по направлению к баркасу. Брел, фиксируя свои ощущения от воды, обжигающей холодом ноги и доходящей мне до колен. Я брёл и брёл, а глубже не становилось. Я поднял голову и увидел, что практически уже подошёл к лодке, и тут до меня дошло, что глубже, чем по колено воды уже не будет. Это моментально сломало все мои планы, и я сел в воду как в детскую ванночку, моментально зафиксировав взглядом выглянувшие впереди из воды белые пальцы ног. Всё, обряд был завершён. Я встал и побрёл к берегу. Тело не чувствовало холода, только ноги ниже колен стали постепенно неметь.

Выход на песок мне преградила какая-то крупная женщина и, протягивая мне полтора литровую пластиковую бутылку, попросила набрать воды: «По глубже». Несколько секунд я оставался неподвижным, но вежливость взяла верх и я, взяв бутылку, побрёл на глубину. И только сделав первый шаг, сообразил, что здесь глубины то нет, и я механически вытянув руку, набрал воды. Отдав баклажку женщине и выслушав, стоя по щиколотки в ледяной воде, её благодарность, я наконец-то влез в свои ледяные пластиковые шлёпки.

Но только тогда, когда я растёрся полотенцем, надел свою еще тёплую одежду и выпил горячего чаю из маленького термоса, я осознал, что первое в моей жизни ритуальное омовение в ледяной воде свершилось.

19 января 2014 г. Никополь

Благодаря всемирной сети, даже находясь далеко от Волгограда, я был в курсе всех событий в своём городе.

В средневековье существовал институт потравы посевов. Феодал скакал на охоту не по дороге, а прямо по посевам своих крепостных. Цель подобного института – устрашение. Феодал давал понять своим рабам: «Вот что я могу сделать просто по своей прихоти, а представляете, что я сделаю, если вы будете бунтовать»?

Пронесение олимпийского огня по городам России зимой 2014 года – это институт потравы. Огонь, это символ российского правителя. Особенно выпукло эта функция ритуала потравы проявилась в Волгограде. На весь день, а это был рабочий день, город был парализован. Были перекрыты основные магистрали не только для машин, но и для пешеходов. Детей насильно свозили и расставляли вдоль дороги проноса факела, вставляя в их обмороженные ручки верёвочки от воздушных шариков.

Но потравы в чистом виде не получилось. Это следует не только из того, что я слышал от волгоградцев по поводу этого события, но и из того, как именно проносили факел по улицам Волгограда. По тому, как это было организовано было понятно, что страх живёт в душе феодала. Несун факела бежал в «коробочке». Впереди – микроавтобус, сзади автомобиль, справа и слева от несуна шли по четыре телохранителя. Всё очень напоминало кортеж диктатора, который сильно опасается горячо приветствующих его граждан.

20 января 2014 г. Никополь

Окружающие меня люди постоянно дают мне полезнейшие уроки. Большинство из них я пропускаю мимо себя без пользы. Небольшую часть фиксирую сразу, но значение некоторых, я понимаю в моменты инсайта, порой много лет спустя. Значение одного такого урока я понял тогда, когда того, кто мне его преподал, уже несколько лет не было в живых.

На покрытой бесцветным лаком тумбочке в выделенной мне родителями комнате лежал ветхозаветный текст Библии с иллюстрациями Юлиуса Шносс фон Карольсфельда. Так как религиозные тексты прекрасно подходят для упражнения «интерпретация», я предложил своим родителям выбрать для анализа любую фразу из этого солидного издания. Мама и папа выбрали фразу: «и принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши» (Бытие 18:1-10).

К этому тексту моя мама задала следующий вопрос: «Как хлебом подкрепить сердца ваши?». В результате обсуждения, папа предложил следующий ответ: «Процедурой гостеприимства». После этого ответа, в мой памяти вспыхнул случай, который произошёл шесть лет назад и который был прекрасной иллюстрацией к этому ответу.

У моего папы была любимая старшая сестра, которую я называл тётя Мария. Тётя Мария молдаванка, довольно хорошо говорящая по русски и проживающая в родовом селе рода Мельниченко – Камышовка, которое при турках называлось Хаджи-Курда. В 2008 году я повёз в это село свою супругу для знакомства со своими родственниками по отцовской линии. Было лето, стояла жара. Мы добирались до места с несколькими пересадками, с поезда на маршрутку, с маршрутки на трамвай, с трамвая на автобус, с автобуса на старенький жигулёнок и уж на нём добрались до Камышовки и, пройдя по тропинке вдоль длинного молдавского дома, только тогда обнялись с тётей Марией.

И с этого момента, и это я понял только теперь, начался и прошёл библейский обряд «подкрепление сердца». Тётя Мария налила в тазик прохладной воды, и все гости омыли в этом тазике ноги. Затем, пока гости отдыхали в прохладе глинобитных стен, был приготовлен сытный обед.

Это и был описанный в Библии обряд «подкрепления сердца». Путники в дальней дороге устают не только физически, но и духовно. Обряд гостеприимства, проходящий по определённой процедуре: омовение ног (освобождение от «дорожного» прошлого), отдых в тени (осознание настоящего), трапеза (в беседе затронуть вопрос будущего) – это процедура психологической реабилитации, являющаяся величайшей ценностью человеческой цивилизации и в которой мне, к счастью, довелось в своей жизни принять участие.

21 января 2014 г. Никополь

В поисках образцов убедительной речи я отправился в храм на проповедь.

Ранним, пронизывающим ледяным ветром утром, я с мамой отправился на воскресное богослужение в Крестовоздвиженский храм украинского городка Никополь. Этот «молодой» храм, основанный в 1945 году, связан с моим родом. Моя прабабушка, в годы советской власти выполнявшая функции начётчицы (читала Псалтырь над усопшими), служила певчей при этом храме. Именно пение хора мне приглянулось здесь больше всего. Оно было душевным, многоголосным и весьма уместным в этом небольшом, но уютном каменном доме.

Последние годы меня интересует речь, но красивую речь сейчас услышать сложно. Красивую убеждающую речь услышать сложно втройне. И где же ещё, как не в церкви можно услышать убеждающую речь в жанре проповеди? В Крестовоздвиженский храме, принадлежащем Московской епархии я и услышал московско-религиозную убеждающую речь для украинских прихожан.

Речь священника по всем риторическим канонам была убеждающей и структурно выверенной. Были в ней и тезис и аргументы и пример. В своей проповеди священник предавал критике, то есть устанавливал границы - толерантности. И хотя главные риторические каноны были соблюдены, выстроенный оратором категорический силлогизм сверкал прорехами, а пример из Библии ни коим образом не подкреплял позицию.

Основной тезис ритора был следующий: «Толерантность ведёт к принудительной педерастии православных». Был представлен категорический силлогизм, в риторике называющийся «железным аргументом», который, по замыслу проповедника и должен был привести слушателей к истинности тезиса.

Первая посылка - толерантность позволяет существовать правилам педерастии.

Вторая посылка – все правила должны соблюдаться православными.

Вывод - толерантность ведёт к принудительной педерастии православных.

Для меня было очевидно, что этот силлогизм греховный (в переводе грех – это ошибка). Ошибочной была вторая посылка, а именно «все правила». Лишь правила закреплённые законом, являются общеобязательными. Остальные социальные нормы являются обязательными лишь в тех социальных группах, в которых они признаются. Московская епархия официально не признала педерастию, значит эти правила не обязательны для рядовых прихожан.

Прозвучавший после категорического силлогизма пример в жанре притчи о Христе и женщине с бесноватой дочерью, иллюстрировал какой-то другой тезис, но не тезис священника: «Толерантность ведёт к принудительной педерастии православных». В этой притче Христос исцелил «неверную», чем сильно удивил и расстроил своих верных приверженцев. Получилось как в пословице «В огороде бузина, а в Киеве дядька».

С прискорбием зафиксировал я у оратора весьма посредственные риторические компетенции. Проверил своё заключение, спросив мнение мамы. В этом вопросе наши негативные оценки сошлись. Не нашёл я в храме Московской епархии риторических образцов. Будем искать.

26 января 2014 г. Никополь